ГИА Жизненный путь иудушки
Роман М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» можно назвать историей выморочной семьи, обреченной на гибель из-за поразившей ее жажды стяжания, из-за утраты человеческих связей между людьми. Последнее особенно касается Порфирия Владимирыча Головлева. Иудушка попадает в паутину собственного пустословия, порвать которую он не в силах. Перед нами отнюдь не лицемер. Салтыков-Щедрин создает достаточно сложный и трагический образ. Жизненный путь Иудушки — это путь постепенной утраты связи с реальностью, с живыми людьми; это путь мучительного прозрения буквально на пороге смерти. Детство Иудушки проходит в затхлой атмосфере выморочного семейства. Рано проявляется в Порфирии способность приспосабливаться к обстоятельствам. «Порфирии Владимирыч известен был в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровенного мальчика… С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке, украдкой поцеловать ее в плечико, а иногда и слегка понаушничать». Впрочем, «загадочный взгляд» Порфирия вызывает смутную тревогу властной Арины Петровны. «Так вот и поливает ядом, так и»подманивает»,— говорит она. Во время гражданской службы в Петербурге Иудушка регулярно посылает письма «милому другу маменьке». Даже прозаическая просьба прислать денег выдержана в елейных тонах: «Следует мне еще шесть с полтиной дополучить, в чем и прошу вас мне почтеннейше извинить». Узнав о смерти сестры Анны, Иудушка по-прежнему «вертит языком». Он пишет: «Известие о кончине любимой сестрицы и доброй подруги детства Анны Владимировны поразило мое сердце скорбию, каковая скорбь еще более усилилась при мысли, что вам, милый друг маменька, посылается еще новый крест, в лице двух сирот-малюток». Свое безразличие к спившемуся Степке-балбесу Иудушка также пытается скрыть за пустословием. Одновременно он добивается от Арины Петровны того, что она лишает нелюбимого сына его доли наследства. Смерть брата Степана незримо приближает Порфирия Владимирыча к роковому одиночеству, зияющей пустоте… »История умертвии» находит закономерное продолжение в судьбе другого брата Иудушки — Пашки-тихони. Сцена свидания Порфирия Владимирыча с умирающим братом показывает всю внутреннюю пустоту Иудушки. За речами о религиозном смирении кроется меркантильный денежный интерес. Отношение Порфирия Владимирыча к Арине Петровне также говорит о предельной мелочности богатого головлевского помещика. Завладев фактическими правами на имение, Иудушка отводит матери роль приживалки. Уязвленная гордость заставляет Арину Петровну переселиться в Дубровино. »История умертвии» Не исчерпывается, разумеется, судьбами Арины Петровны и двух ее сыновей. Она включает в себя подробное описание трагического финала жизненного пути Аннинь-ки и Любиньки, Петеньки и Володеньки. И всякий раз роль Иудушки поистине роковая. На совести Порфирия Владимирыча смерти близких ему людей. Каков же итог жизни Иудушки? Одиночество! Салтыков-Щедрин населяет головлевскии дом призраками «умертвии», которые возникают в больном сознании спившегося Иудушки. «Отовсюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали «умертвия». Куда ни пойдешь, в какую сторону ни повернешься, везде шевелятся серые призраки». В финале романа «Господа Головлевы» Салтыков-Щедрин рисует «пробуждение одичалой совести» Иудушки. «И вдруг ужасная правда осветила его совесть, но осветила поздно, без пользы, уже тогда, когда перед глазами стоял лишь бесповоротный и непоправимый факт. Вот он состарился, одичал, одной ногой в могиле стоит, а нет на свете существа, которое приблизилось бы к нему,” пожалело” бы его. Зачем он один?» В мартовскую метель Иудушка идет на могилу Арины Петровны и погибает в пути. Судьба Порфирия Владимирыча Головлева трагична. Вот что пишет о нем Салтыков-Щедрин: «Не надо думать, что Иудушка был лицемер в смысле, например, Тартюфа или любого современного французского буржуа… Нет, ежели он и был лицемер, то лицемер чисто русского пошиба, то есть просто человек, лишенный всякого нравственного мерила и не знающий иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях. Он был невежествен без границ, сутяга, лгун, пустослов… Все это такие